Суета, суета, суета… Все вертятся... То, как белки... То, как колесо... То, как белки в колесе…. Суета… Чёрно-синие тени в полночь стремительно втекают в узкую расщелину Адмиралтейства. Время… Время… Нужно постоянно куда-то успевать, к чему-то стремиться, за кем-то гнаться, чего-то постигать… Суета… суета… И время… Полночь бьёт по ушам гулким набатом курантов. Чёрно-синие тени материализуются в кубриках военно-морского училища, превращаясь в счастливых и уставших мальчишек, расстроенных от окончания «свободы» и радостных от того, что успели во время… Теперь - скорее в койку… Утро по законам вселенной наступит обязательно в 6.00. А вместе с ним наступит подъём, зарядка, уборка... Потом занятия, вахты-наряды, работы, опять учёба… И так - до субботы - целых семь дней всё в одном ритме и последовательности… Суета… …Мишка заскочил в кубрик одним из последних. Трамвай почему-то застрял на перекрёстке и стрелки часов так близко подошли к полуночи, что он едва успел последним нырнуть в щель КПП. Пробежка по территории училища отняла ещё несколько минут. Он, тяжело дыша, просто плюхнулся на свою койку среди сотоварищей, которые успели занять горизонтальное положение раньше и уже сопели. Усталость накатила почти мгновенно, глаза моргнули пару раз и больше уже не открывались. Через какое-то мгновение из центра кубрика, где стояли койки второго взвода, раздалось мерное похрапыванье. Оно сначала отдавало покоем и блаженством, потом звук стал нарастать и постепенно дошёл до уровня, непереносимого человеческим ухом. Кубрик зашевелился, загудел шёпотом, потом громче. Над некоторыми койками поднялись сонно-возмущенные головы. Ропот курсантов превратился в толкание спящего ближними. Из дальних углов полетели в его сторону предметы обмундирования - шапки, тапки, потом ботинки, ремни… Что-то такое счастливое снилось Мишке, что он не воспринимал ни толчков, ни метких попаданий, ни возмущённых вскриков… Он вообще был крепок и невозмутим… Терпение кончилось, и кто-то что-то шепнул одному из возмутившихся храпом, тот - второму, третьему… Волна шёпота пошла по кругу и второй взвод начал покидать нагретые постели и исчезать из кубрика в сторону умывальника. Там и приняли стратегическое, но карающее решение. …Взвод на цыпочках вернулся в спальное помещение. Под оглушительный рёв штурмовой авиации в исполнении Мишки все похватали подмышки свои вещички и также в тишине исчезли из кубрика. Потом кто-то, одевшись, вернулся и начал толкать Мишку. Долго толкал, разбудил даже тех, на кого не действовала Мишкина сирена. Но своего добился, и Мишка нехотя открыл глаза.
- Ты чего? Дай поспать! - и тело оттолкнуло руку будящего и отвернулось.
- Чего??? - Тебе говорят - вставай! На чистку овощей пора! Нас вчера с первым курсом поменяли. Они завтра чистят, а мы - сегодня. Уже пять утра, все на камбуз пошли. Тебя только, соня, никак не растолкать! Догоняй, давай шустрее!
И выскользнул из кубрика в темноту. Скрипя и матюгаясь, похрапывая на ходу от полного недосыпания, Мишка натянул робу, обулся и выполз в коридор. Часы у тумбочки дневального показывали пять минут шестого. Лениво заплетающимися ногами курсант вынырнул в утреннюю прохладу «северного двора» и поплёлся в сторону камбуза. Звёзды на небе подозрительно ярко сияли. Было до противного тихо и оттого - сонливо. Мишка плёлся, матеря вслух начальников, которые всё переиначили, первокурсников из-за которых оборвался такой сладкий сон, все овощи на свете и прожорливый училищный люд, который без картошки и морковки до завтрашнего утра прожить не мог. На «парадном дворе» не было ни души. Даже фонари светили в режиме ночников, чуть ярче звёзд, и по ним можно было только угадывать направление в сторону камбуза, и больше ничего не было видно… …В это время… Непонятно откуда в кубрик тихим ползком проник второй взвод. Не шумя и не толкаясь, они шустро скинули форму, уложили её в кучки, установленные уставом внутренней службы, и расположились на койках. Через несколько минут появились первые признаки сна - посапывание, посвистывание носом и причмокивание губами. Взвод отошёл в объятия Морфея… А Мишка, спотыкаясь, ворча, и позёвывая пробирался в сумраке к ненавистному камбузу. Ещё не очухавшийся окончательно организм почему-то не заметил подозрительной тишины, слишком тёмного неба, и отсутствие мелькающих впереди сокурсников. Вот ноги донесли его до рубки дежурного по училищу. И здесь, под фонарём он бросил взгляд на большущие висячие часы, которые почему-то показывали что-то не то. Протерев глаза, Мишка ещё раз уставился на часы.
- Чёрт! Почему половина первого? Что у них с часами?
И он, лениво усмехнувшись, поднял к глазам левую руку с «Командирскими» часами. Но они, предательски сверкнув в свете фонаря, показали … половину первого ночи. Медленно, но верно в глазах загорелась ярость. Потом тишину ночного Питера разорвал рёв раненного зверя и оглушительный топот «бегущего стада». На вой и топот из рубки дежурного выскочил офицер, озираясь по сторонам и силясь понять откуда ночью в закрытом училище появились волки. Где-то в окнах загорелся свет и стали высовываться головы полусонной «вахты». В недрах дворов жалостно взвизгнула кошка и выскочила в освещённый фонарём круг, ощетинившись и выгнув спину. …Мишка влетел в кубрик, яростно оттолкнув пытавшегося образумить его дневального… Койки второго взвода стали медленно, но уверенно летать по кубрику, с них падали уже хорошо заснувшие люди… Кто-то хохотал, поняв, что произошло. Кто-то визжал от удовольствия, а кто-то - от страха… Мишка «пылил» во все стороны. Шутка превращалась в трагедию, в воинское преступление с избиением спящих товарищей… Но тут агрессор, видимо, окончательно проснулся. Как-то резко сникнув, он опустился на пол посреди кубрика и захохотал… Сначала неуверенно, но потом все более естественно, этот смех подхватили два голоса, три, семь… Через полчаса вся рота хохотала, валяясь на полу, на койках, стоя в согбенном положении… Слёзы не только стояли в глазах, но и плескались на полу. Ошалевший от воя, топота и последовавшего за ними табунного ржания, дежурный влетел в кубрик и с трудом утихомирил страсти, разложив кое-как всех по своим местам.
- Дежурный по роте! А теперь доложите, что за ужасы в вашем подразделении! Только быстро, а то я вижу скорую помощь в роту надо вызывать. Либо массовое помешательство, либо - эпидемия дебилизма!
И дежурный, сам давясь от хохота, рассказал про то, что устав от борьбы с Мишкой, храпящим на немыслимых уровнях громкости , курсанты разыграли сценку под названием: «Пора на чистку овощей». Для этого перевели все ближайшие часы на пять утра, оделись и покинули кубрик. Правда, на камбуз они не пошли, спрятались в соседней роте и наблюдали Мишкино передвижение.
- Жаль училищные часы на плацу не смогли перевести. Они электрические и управляются только из Вашей рубки!.. А то поспали бы подольше.
- Да - сказал дежурный - Повеселились! Теперь точно храпеть перестанет. Ну, две минуты, и чтобы ни шороха! Понял?
Служба продолжалась…И дежурный исчез. Потом, улыбаясь в усы, он добрёл до рубки дежурного, сел: - Всё в порядке, отдыхай - сказал он своему помощнику. А в голове вертелось: «Вот что нужно к тёще применить. А то храпит, как полковая лошадь, и ничего её не берёт! Надо как-нибудь среди ночи отправить её куда-нибудь за Неву, да так, чтобы в это время мосты развели! Вот высплюсь-то…»
Главная 
